6
– Итак, поговорим о «Реальной любви». – Брэм наклоняется поближе. Гаррет нас не слышит – он изучает стойку с десертами, хотя кроме десертов тут ничего нет, потому что сегодня мы обедаем в булочной «У Генри». Кто сказал, что кексы – не обед?
Я еще раз оглядываюсь, чтобы убедиться: Гаррет полностью поглощен созерцанием выпечки и пончиков в глазури. Потом снова поворачиваюсь к Брэму.
– Значит, так. Саймон, вероятно, убьет меня за то, что я тебе это говорю…
– Вероятно. Он трепетно хранит свои тайны, – в тон мне отвечает Брэм, и мы синхронно улыбаемся друг другу. Видите ли, на свете нет менее скрытного человека, чем Саймон Спир.
– Я не знала об этом до прошлого года, но все указывает на то… – Я прерываюсь, чтобы откусить еще кусочек. – …Все указывает на то, что небезызвестный тебе Саймон Спир написал целый фанфик по «Реальной любви».
В глазах Брэма пляшут искорки.
– Та-ак?
– И у меня есть основания полагать, что текст выложен на fanfiction точка net.
– Не может быть! – Он прикрывает рот рукой.
– Но мы не знаем, какой у него ник.
– Уверен, его можно вычислить. – Брэм тянется за телефоном. – Как там? Fanfiction точка org?
– Точка net.
– Ага… – Какое-то время он листает сайт.
– Там на весь фандом едва ли сотня фиков. Мы с Эбби сузили круг подозреваемых до пятнадцати.
– Так вы уже ведете расследование?
– Мы пытались вычислить его несколько недель. Недель, Брэм!
Это было в девятом классе, сразу после переезда Эбби.
Мы тогда остались на ночевку у Морган, ее мама отправила мальчишек в комнату для гостей, застукав нас за увлекательной игрой в «Правда или действие». Морган и Анна довольно быстро заснули, а Эбби устроилась на полу рядом со мной.
– Мы должны узнать, – шепотом сказала она. Она была немного навеселе после игры, и мне казалось, что ее настрой пьянит и меня. На телефоне у меня был открыт список фанфиков по «Реальной любви».
– Начнем по порядку?
– Лучше сразу ищи в шапке упоминание Киры Найтли, эротики и секса с использованием посторонних предметов.
– Секс и эротика сразу? – хихикнула я.
– Ну да.
– Это чтобы отличить от эротики без секса?
– Такое я бы тоже почитала, – отвечает Эбби. – Начнем вот с этого.
И мы начали. Первым делом из списка были вычеркнуты все безграмотные тексты, затем все, в которых было слишком много подробных описаний секса.
– Говорю тебе, – возмущалась я, – нет ни малейшего шанса, что Саймон Спир будет использовать слово «промежность». Готова поспорить на миллион баксов.
– Согласна. – Эбби стучит пальцем по кнопке «Назад» на экране телефона. Мне всегда казалось, что прикосновение другого человека к экрану твоего телефона – это довольно интимный момент, но Эбби уже открывает следующий фик. Меня охватывает странное чувство. Теперь, когда мы знаем, что Саймон написал один из них, мне кажется, что это могла быть абсолютно любая история. Или все сразу. Может, он писал под сотней разных ников. Может, когда мы думали, что он проверяет почту, Саймон писал эротику и сцены секса.
Потом Эбби устроилась поудобнее и привалилась ко мне всем телом. Мой правый бок – ее левый. Клянусь, в тот момент я забыла родной язык.
– Вот этот, – решительно говорит Брэм, возвращая меня в реальный мир. Он кладет телефон на стол и подталкивает ко мне.
– Только не говори, что нашел секретный фик Саймона за пять минут!
– Нашел, – отвечает он с улыбкой. – И на сто процентов уверен, что прав.
– «Все, что мне нужно на Рождество, – это ты» – зачитываю я вслух название. – Автор youwontbutyoumight. С чего ты взял, что это он?
– Для начала посмотри на ник.
– Смотрю и не понимаю.
– You won’t, but you might. – Брэм наваливается на стол. – Это строчка из песни Эллиотта Смита. Первая подсказка.
Я наклоняюсь ближе к экрану, чтобы прочитать краткое содержание фика.
– «Пейринг Сэм / Джоакин (частично оригинальный персонаж)». Предположим…
– Прочти содержание.
– «Оригинальный мужской персонаж, основанный на характере Джоанны. Флаффный пересказ сцены на школьном концерте, м/м». И смайлик. – Я поднимаю глаза. – Боже мой, Саймон такой милый гей, который писал фанфики про геев. Я в восторге.
– Идеально.
– И как мы с Эбби проморгали это?
– Разве вы тогда знали, что он гей?
– Нет. Блин, это было даже до всей той заварушки с Мартином. Думаю, мы не искали самый гейский фик в подборке.
– Это еще не самый гейский, – возражает Брэм.
– Господамы, я снова с вами, – сообщает Гаррет, едва не заставив нас подскочить на месте. Он ставит на стол картонную коробку с кексами и устраивается рядом. – Загляните внутрь.
Брэм откидывает крышку, являя миру причудливо украшенный завитками крема торт с розочками и разноцветными кружочками. В центре аккуратно выведена надпись:
– Ты купил торт для Саймона и Ника? – уточняет Брэм.
– Да, детка. Обожаю этих парней.
– Молодчина, Гаррет, – одобряю я.
– Спасибо, Берк, я ценю твою похвалу.
– И никаких «поздравляю», ничего такого. Просто… их имена.
– Ну да, зато зацени букву «Р», – объясняет Гаррет, переводя взгляд с меня на Брэма. – Шикарно же? Моя идея.
– Шикарно, – киваю я.
Брэм только вскидывает брови и улыбается.
Новый пункт в список вещей, которые не стоит повторять: занимать место в первом ряду на школьной пьесе.
Зрительный контакт. Постоянный зрительный контакт.
Саймон как-то говорил, что со сцены зрительный зал больше похож на огромное размытое пятно из-за прожекторов, которые слепят глаза. Возможно, но на первый ряд это, кажется, не распространяется, потому что, готова поклясться, Тейлор смотрела прямо на меня все сорок пять минут.
Постановка удалась на славу, несмотря на то что Мартин Эддисон вернулся к своей роли. Или, как бы мне ни было неприятно это признавать, благодаря тому что он вернулся. Ненавижу талантливых мудаков. Вот бы жить в мире, где хорошие люди хороши во всем, а плохие абсолютно бесполезны. Если проще: хочу, чтобы он хрипел и свистел, как кипящий чайник, когда поет.
Занавес опускается, и мы выходим из зала в вестибюль, чтобы дождаться актеров. Гаррет толчется рядом со мной, обнимая коробку с тортом; из-под неизменной кепки выбивается прядь светлых волос.
– Айзнер умеет петь, да?
– Ага. – Мне почему-то становится неловко.
Вокруг нас вьются толпы родителей с букетами в руках. Возле плакатов я замечаю родных Саймона с огромными охапками цветов.
– Элис приехала? – спрашиваю я Брэма.
– Да, у нее весенние каникулы.
Я мечтаю поступить в колледж и быть как Элис Спир. Она образцовый милый нерд: непринужденно умна, совершенно нетерпима к выходкам Саймона и Норы и носит хипстерские очки. Возможно, я была слегка влюблена в нее в шестом классе – до того как втрескалась в ее невыносимо прекрасного младшего братца.
– Эй, Берк, – Гаррет пихает меня локтем, – тебя же нужно отвезти домой?
– Ой. Наверное.
– Отлично, – кивает он. – Тогда поехали со мной.
Мне внезапно становится не по себе: чувствую себя неуклюжей, а все слова будто разом вылетели из головы.
– Спасибо, – только и могу выдавить я.
Вчера – толстовка, сегодня – поездка до дома. Мироздание, кажется, пытается назначить его моим парнем, только все не так просто, пусть я иногда и ловлю себя на размышлениях о том, каково было бы с ним целоваться. Скорее всего, не так уж паршиво. К тому же он милый, и глаза у него ярко-голубые. Принято считать, что спортсмены жутко сексуальны, но я не могу для себя решить, сексуален ли Гаррет.
Возможно.
Хотя сама мысль о такой объективации кажется мне отвратительной: неужели внешняя красота и приятные черты лица важнее всего остального? Мне иногда кажется, что кто-то однажды проснулся и решил, что теперь все будут любить большеглазых хорошо сложенных людей с выдающимися скулами и мягкими губами, а мир с радостью согласился на такие условия.
Когда служебная дверь наконец открывается и занятые в мюзикле ученики постепенно высыпают в вестибюль, Гаррет ловит мою руку.
– Теперь угадай, что студенты университета Джорджии несут на экзаменах?
– Не знаю.
– Чушь.
– Ха-ха.
– Но ты улыбнулась.
Я фыркаю и отвожу взгляд, пытаясь найти в толпе Спиров. Родители Ника тоже здесь – с ними беседует мама Эбби, пока ее отец и брат сосредоточенно смотрят в телефоны. Я никогда раньше не видела папу Эбби, но сразу узнаю его: все равно что увидеть ее саму, только в теле мужчины средних лет. У них одинаковые ресницы, одинаковое все. Это ужасно выбивает из колеи. Я отворачиваюсь и вижу маму.
Я имею в виду свою маму: на ней деловой костюм, и потому она кажется здесь чужой; не знала, что она собиралась прийти. Наверное, вошла через черный ход. От других родителей мама держится чуть в стороне, но ей всегда среди них неуютно, может быть потому, что она почти на десять лет младше большинства. Думаю, в глубине души она опасается их осуждения.
Завидев меня, она неловко машет, и я уже собираюсь подойти, но тут у меня на пути возникает Элис Спир.
– Лиа! Офигенные ботинки!
Я осматриваю свои ноги, пожимаю плечами, улыбаюсь и меняю тему:
– Ты надолго здесь?
– Нет, уже почти уехала. Отправляюсь завтра, по дороге заеду в Нью-Джерси, подберу своего парня. – Она смотрит на часы. – Ну где же ты, Саймон?
– Он только что мне написал, они выходят, – отвечает Брэм.
Спустя пару минут Саймон, Ник и Эбби действительно появляются в вестибюле: в повседневной одежде, но все еще в гриме. Ник и Эбби даже не держатся за руки в этот раз, возможно потому, что Эбби крепко держит за руку Саймона, а Ник плетется позади них. К нему то и дело обращаются из толпы, и я вижу: его это смущает и заставляет испытывать неловкость. Ник Айзнер слишком мил для ведущего актера.
Саймон сразу замечает коробку и набрасывается на нас с вопросами:
– Это торт? Для меня?
Гаррет кивает и начинает открывать коробку, но Саймон, светясь, поворачивается к Брэму.
– Вообще-то… – начинает тот, но Саймон целует его в щеку, не дожидаясь окончания.
– Чувак, это от меня вообще-то! Меня поцелуешь? – вмешивается Гаррет.
Я бросаю на него взгляд.
– Ого.
– Ладно, Берк, готова ехать? – ухмыляется он и лезет в карман за ключами.
Я киваю на маму, и Гаррет явно расстраивается.
– Видимо, мне уже не нужно тебя отвозить.
– Похоже на то.
Он медлит, все еще сжимая ключи от машины, и молчит, как мне кажется, примерно час. Я прямо чувствую интерес, с которым изучает нас моя мама.
– В общем… – начинаю я.
– Да, точно. – Он прочищает горло. – Я хотел спросить, пойдешь ли ты завтра на игру.
– На игру?
– Ты видела, как мы играем?
Я киваю. Может показаться странным, но соккер – единственный вид спорта в Криквуде, за которым я слежу. Давным-давно, когда я была влюблена в Ника, он мне даже нравился – и не только потому, что позволял вволю полюбоваться его задницей. Сама того не ожидая, я начала интересоваться соккером настолько, что Саймон даже придумал мне прозвище Фанат под прикрытием.
– Мы играем против «Норт Крик», – продолжает Гаррет. – Так что должно быть довольно круто.
– А. Ну да. – Я снова бросаю взгляд через плечо. Мне совершенно не хочется беседовать с Гарретом вот так, на глазах у мамы.
А он все говорит:
– Ты, наверное, занята? Это не страшно. Идешь на субботний утренний прогон, да? В общем, я не в обиде.
– Да я приду, – перебиваю его я.
– На игру? – Кажется, он удивлен.
– Ага.
– Ого. Хорошо. – Гаррет улыбается, а я чувствую, как у меня сжимается желудок.
– И что это было? – игриво спрашивает мама, пока мы идем к машине. Уже стемнело, но я все равно различаю ее улыбку.
– Ничего.
– Ничего? Ты уверена?
– Мам. Перестань. – Я прячусь от нее на пассажирском сидении, отворачиваясь к окну.
Какое-то время мы молчим. На парковке полно машин и пешеходов; в ожидании мама барабанит пальцами по рулю.
– Мюзикл вышел отличный.
– Просто мороз, – хмыкаю я.
– У Ника невероятный голос. И знаешь, кто меня покорил?
– Кто?
– Эбби Сусо.
Я чуть не поперхнулась.
– Она просто ходячая харизма, – как ни в чем не бывало продолжает мама. – И, кажется, очень милая. Я бы хотела, чтобы ты нашла себе кого-то, похожего на нее.
– Ма-ам.
– Ты не считаешь ее милой?
– Она встречается с Ником.
– Знаю. Я просто подумала… Гипотетически…
– Не хочу об этом говорить.
Мама вскидывает брови.
– Ого. Ну ладно. – Ее интонации неожиданно становятся вкрадчивыми. – Есть вопрос.
– Ага?
– Завтра день рождения Уэллса.
– Это вопрос?
– Нет. – Она смеется. – Ладно. Я подумала, мы втроем могли бы устроить поздний завтрак. Днем у него гольф, так что можем собраться утром, но не очень рано.
Я в изумлении поворачиваюсь к ней. Поздний завтрак. В день рождения маминого парня. Может, в каких-то семьях это и сочтут нормальным, но она обычно не приглашает меня на завтраки с бойфрендами. И вот, внезапно, мама зовет меня, да еще так, как будто это самая обычная суббота с семьей. С Уэллсом!
– Ну… я иду на игру Брэма и Гаррета, так что… Извини. – Я пожимаю плечами и снова отворачиваюсь к окну, следя взглядом за изгибами тротуара. На дороге сегодня пусто. Странно, но из-за этого машина почему-то кажется меньше. И, глядя на улицу, я чувствую, как мама на меня смотрит.
– Я хотела бы, чтобы ты дала ему шанс.
– Кому, Гаррету? – переспрашиваю я, едва не сорвавшись на фальцет.
– Уэллсу.
– А. – Кровь хлынет к лицу. Бросив взгляд через плечо, я вижу, что мама сидит очень прямо, покусывая губу. Кажется, она расстроена, но трудно понять, чем именно.
– Ладно, а если… – со вздохом начинает она.
– Я не пойду на завтрак с твоим парнем.
– Лиа, не надо так.
– Как? Когда мы успели перейти к совместным завтракам? Ты сколько с ним встречаешься, месяца три?
– Полгода.
– То есть вы вместе меньше, чем Саймон и Брэм. Да я знаю шестиклашек, у которых отношения длились дольше! Саймон с Анной умудрился дольше встречаться!
Мама качает головой.
– И ведь ты не скажешь такого никому из своих друзей, только мне. Представь, что приходишь к Саймону и при нем отзываешься так о Брэме.
– Ладно, но…
– Ты ведь не станешь этого делать. Ни за что. Так почему считаешь, что со мной можно разговаривать в таком тоне?
Я закатываю глаза так, что даже больно становится.
– Отлично, а Саймон и Брэм-то тут при чем?
– Но ты первая начала сравнивать меня с ними.
– Потому что Саймон и Брэм – это круто. Они очевидно без ума друг от друга. Как вообще можно сравнить их с Уэллсом?
– Знаешь что? Помолчи, – обрывает она меня.
Это выбивает меня из колеи: у мамы довольно мягкий характер.
– Так вот… – начинаю я опять.
– Нет. Стоп. Молчи. Слышать тебя не хочу.
Какое-то время мы едем в тишине, потом мама включает радио и сворачивает на Рузвельт-роуд. Я поудобнее устраиваюсь на сиденье и отворачиваюсь к окну, закрыв глаза.